19-летнего Александра (фамилию его мы не указываем из соображений его безопасности) из Улан-Удэ в декабре 2023 года призвали в армию, через несколько месяцев перевели из Приамурья к границе с Украиной в Брянскую область, а оттуда – отправляли в "командировки" в зону боевых действий. По его словам, на войну командиры силой отправляли практически всех солдат срочной службы его роты. Без подписания какого-либо контракта.
Чтобы не пропускать главные материалы Сибирь.Реалии, подпишитесь на наш YouTube, инстаграм и телеграм.
После ранения "за ленточкой" Александру удалось вернуться домой. Он остался инвалидом. Выплаты за ранение ему, как заявили в военкомате, "не положены", поскольку официально срочники в зоне боевых действий не служат. Сейчас он готовит обращение в военную прокуратуру.
"Сначала рыли блиндажи, потом в разведку стали засылать – вместо дронов"
Александр подчеркивает, что 10 декабря 2023 года он уходил именно на срочную службу.
– Не на войну, мне было только 18 лет. Я учился на дизайнера, решил сделать академический перерыв, подумать – точно ли хочу продолжать учиться на эту профессию. Тогда меня и загребли [в армию], – рассказывает Александр.
В Амурской области он провел около полутора месяцев.
– В железнодорожных войсках служил. Ну, как готовили – пару раз на стрельбы съездили и все. Никакой особой подготовки не было. Потом перебросили в Борзю – из каждой роты по 2-4 срочника выхватили. А уже оттуда весь 26-й стрелковый батальон повезли к границе [с Украиной]. Борзя – у них прямо место, где они всех "приговоренных" [к отправке на границу] срочников собирают. Это было в апреле 2024 года. Нас дислоцировали в селе Подывотье, Брянская область, прямо у границы. Приехали – там дроны, снаряды, весь набор, – вспоминает Александр.
Узнав о том, что сына везут к границе с Украиной мама Александра подняла шум, как и родители остальных срочников.
– Ну, повозмущались, кто-то заявления писал, но по факту ничего они сделать не смогли, как и мы. Отношение, как к рабочей скотине: "Терпи, если повезет и доживешь до дембеля – поедешь домой". Военную полицию туда [в расположение части] просто не пускают. Так и говорят: "ВПшникам сюда не попасть". То есть, по сути, ты без какой-либо защиты. Я даже уверен, что командованию и не сообщали о том, что срочников кидали за ленточку, – говорит Александр.
"Кидать за ленточку", по его словам, начали сразу после переброски в Брянскую область – сначала "на работы", потом как полноценных военных – на разведку.
– Сначала рыли блиндажи для погранцов, я лично ни одного контрактника или мобика [мобилизованного] за все время не видел. То есть да, они потом приходили и занимали эти блиндажи. Но по факту, когда закидывали за ленточку – никого, кроме срочников, в округе не было. У нас даже командир отделения – такой же срочник, как мы, остальные семеро, просто учился в военном училище до армии, – говорит Александр.
"Назад нельзя – свои же пристрелят"
В августе 2024 года, когда ВСУ прорвали границу в Курской области, весь батальон Александра была в соседней Брянской области.
– В тот день нас по боевой тревоге подняли. Вот, получается, мое второе отделение стоит посередине, на три километра – нас семеро, на втором километре – расположено первое и так далее. Тревога – и первое с третьим отделения бегут к нам и окапываются вместе. Быстренько-быстренько роем небольшие окопы и сидим. Все, – вспоминает 6 августа Александр.
В окопах под Подыготье срочники просидели около суток.
– В итоге у нас ничего не было, никакого прорыва. Обратно разошлись по своим позициям. Было ощущение, что ВСУ отвлекали в этом месте, чтобы прорваться концентрированно в Курской области, – считает Александр. – После прорыва у нас почти ничего не изменилось. Хотя, казалось бы. Только, разве что, танки пригнали. Ко второй линии.
По словам Александра, срочников командование разместило на первой линии фронта, а на второй линии, за ними, после прорыва границы разместили профессиональных военных и технику.
– Это я без понятия, что за "элитные" части контрактников спрятали за срочниками. Мы к ним назад не отходили, – замечает Александр.
Отходить незапланированно назад во время "командировки за ленточку" срочникам вообще было запрещено.
– Могли застрелить свои же. Однажды сидели так под огнем несколько часов. Нас заслали "на разведку", а тут ВСУ выходят. Бежать назад нельзя – свои же пристрелят за то, что выдал расположение. Залегли и несколько часов ждали, – говорит Александр. – Потом на нас заслали дроны-камикадзе – один бахнулся рядом со мной, так я пятую по счету контузию получил.
Без контузий, по словам солдата, срочники из "командировок" не возвращались. Многие были ранены. Как и некоторые жители села Подыготье, в котором размещалось их подразделение.
– Мирные люди так и продолжали жить под снарядами да дронами. Только у них, в отличие от нас, даже окопов нет. Да, были погибшие. Эвакуировать их никто не эвакуировал. А самим уезжать... Ну, им некуда было, я так понял, - говорит солдат.
Назначение "разведки" срочник и сам толком не понял.
– По сути, то же самое они могли "разведать" дронами. Техника была, гуманитарка же доходила, но вместо дронов они отправляли солдат, срочников. Не знаю, видимо, мы дешевле, – рассуждает Александр.
После последней такой "командировки" в октябре 2024 года Александр был уже не контужен, а ранен – в него отлетел осколок дрона-камикадзе.
– Временное функциональное расстройство костно-мышечной системы после закрытой травмы левого коленного сустава, повреждения внутреннего мениска левого коленного сустава, – зачитывает Александр заключение военно-врачебной комиссии (документ есть в распоряжении редакции). – И еще одно заключение с более-менее верным диагнозом. Но записали мне его только в части в Забайкалье.
В военном лазарете записать диагноз медики отказались – Александр подозревает, что именно из-за того, что срочник не должен был находиться "за ленточкой".
– Видимо, получили предписание не фиксировать. Но у меня же есть доказательства – свидетельства сослуживцев, выплаты повышенные нам приходили в те дни, когда нас "посылали" за ленту – не 2200, как солдатам срочки, а 120 тысяч в месяц, – говорит Александр. – Есть мои фото оттуда [с фронта]. Доказать я смогу – другое дело, что меня пинают из части в Бурятии. И сейчас – в Ярославской области.
Сейчас Александр вместе с мамой переехал из Бурятии в один из регионов европейской части России. Здесь он планирует подать заявление в военную прокуратуру – за незаконную отправку на фронт и за невыплату за ранение.
– Получается, меня против закона отправили в зону боевых, не спрашивая. Потом еле-еле вырвался оттуда – до самого дембеля держали в госпитале. Остался инвалидом. И еще без денег, – объясняет Александр.
Часть денег за нахождение в "зоне боевых" у солдат вымогали свои же командиры, говорит Александр.
– Когда первый раз получил контузию в "командировке" и вернулся, командиру взвода потом отдавал свой автомат, аптечку. Как положено. Все проверил сначала – Калаш (автомат Калашникова) работает, по списку, сдал, – вспоминает срочник. – А чуть погодя он мне говорит: Ты, ну, потерял, как бы, часть деталей с автомата. И два обезболивающего. А это наркотические средства. И он ставит мне выбор: "Либо ты сейчас едешь на очень долго по военному суду [в тюрьму], ну, лет так на 15 точно. Потому что обезболивающие в аптечке сильнодействующие наркотики, и за него дают очень много. Либо же ты мне сейчас 20 тысяч из своей зп переводишь, и мы всё недостающее тебе находим". Ну, что, я перевёл. Это был выбор без выбора, так сказать. И командир взвода, гвардии лейтенант Булат родом из той же Бурятии (позывной Дацан) тут же на моих глазах из своей же сумки это всё и достал – части к автомату и обезбол.
Сейчас Александр ходит с трудом, опираясь на трость.
– В первое время вообще ходить не мог. Тупо – в госпитале не было костылей. Нет и все. Скачи, как можешь. Чуть поджило, купил трость, ходить хоть начал, – делится Александр. – Но, по сути, как прежде, ходить уже не смогу, побежать не смогу. Сейчас работаю на заводе. Но это временно. Хочу доучиться в местном вузе на дизайнера. Долго на заводе мне здоровье не даст продержаться. И нога не тянет. И сопутствующие травмы – как громкий звук, у меня панические атаки. Когда хлопки какие-то, я сразу дроны ищу вокруг.
Несмотря на заверения российских властей о том, что срочников на войну не отправляют, в августе, после прорыва ВСУ российской границы в Курской области, сотни солдат срочной службы пропали, часть из них позже нашлись среди пленных. Постоянно появляется информация о том, как срочников угрозой и обманом заставляют подписывать контракты. Так, трое сахалинских срочников были отправлены на войну и, находясь на фронте, судились с Минобороны РФ из-за фальшивых контрактов, которые они не подписывали. Уже после гибели срочников эксперты официально подтвердили, что их подписи на контрактах были подделаны.
